ДВЕ СТОРОНЫ ЗОЛОТОГО РУБЛЯ
По всем правилам следовало бы начать это повествование с рассказа о том, как богата была когда-то древняя, домонгольская Русь. Рассказать о стране городов – Гардарике с колоссальными каменными сооружениями и поголовно грамотным населением. О том, как за честь стать зятем киевского великого князя Ярослава Мудрого спорили знатнейшие королевские дома Западной Европы, и о том, как его младшая дочь Анна, отданная замуж в Париж, с тоской писала отцу о безграмотном муже, его убогом дворце и немощеных столичных улицах. О том, как богат и влиятелен был Великий Новгород, который до сих пор по недоразумению называют торговой республикой, тогда как пожизненным председателем Совета Господ города был местный архиепископ.Автор Артем Ермаков
ОРЕЛ
Потом стоило бы рассказать о страшном татаро-монгольском погроме русских городов в 1237–1240 годах, вспомнив при этом пронзительное «Слово о погибели Русской Земли». Обратить особое внимание на то, что из всего домонгольского культурного богатства даже до ближайших потомков дошли считанные проценты книг, икон, каменных зданий… Вспомнить о грабительских ордынских налогах, веками выкачивавших богатства из русских княжеств. О том, как нужда заставляла рубить прежние полновесные золотые и серебряные гривны на мелкие куски, которые пренебрежительно называли рублями.
Затем, наверное, полагалось бы напомнить о том, как, несмотря на возрождение державной мощи, вечно не хватало денег в Государстве Московском и о том, как, надеясь сэкономить на судьях, налоговых инспекторах, регистраторах и прочих чиновниках, великие князья и цари напрямую поручили воинам-помещикам управление государственными крестьянами, обязав тех содержать и кормить семьи своих управителей. Да, крепостное право вводили не от хорошей жизни. И первые помещики, возможно, предпочли бы получать за свою службу деньгами, а не продуктами. Но денег давно не было. Вытесненная с транзитных торговых путей и степных черноземов в глухие суглинистые леса и до предела высосанная Золотой Ордой Московская Русь не имела никаких возможностей добыть драгоценный металл для чеканки ходячей монеты. Экспедиции геологов-рудознатцев тщетно рассылались во все пограничные страны. Золото и серебро для наличных расчетов приходилось теперь втридорога закупать в Европе за ценные меха и пчелиный воск. На провинциальных ярмарках даже во времена Ивана Грозного еще рассчитывались беличьими шкурками и мешочками с солью. Центрами таких ярмарок чаще всего были православные монастыри, имевшие образцовое для своей эпохи многопрофильное хозяйство. Тот же Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь за свой счет содержал крупнейшие на Русском Севере военную крепость и морской порт, но живых денег не было и у него. Расплачивались взаимозачетами, солью, рыбой...
А потом новое разорение и городов, и монастырей в эпоху Смутного времени. Для того чтобы собрать народное ополчение и освободить Москву от поляков, Минину и его нижегородским товарищам-купцам пришлось закладывать под проценты не только свое имущество, но и семьи (остается, правда, открытым вопрос, кто же выдал такие заклады?). Попытка ввести медное обращение при первых Романовых вызвала массовый ввоз фальшивых медяков из Швеции, гиперинфляцию, Медный бунт и другие городские восстания.
Петр I сумел разгромить Швецию, выстроил новую столицу и новую промышленность, усилил таможенную и пограничную стражу, открыл порты и учредил торговое мореплавание, но справиться с нехваткой драгоценных металлов не смог и он. В итоге русский рынок по-прежнему сидел на голодном валютном пайке, а крепостное право ужесточилось до максимума, крепостные превратились почти в холопов. Оплачивать содержание военных и прочих госслужащих, как и при Иване III, приходилось натурой, то есть трудом крестьян. А запросы дворянства с тех пор выросли. Те же мелкие чиновники, которым крепостные не полагались, тоже кормились в основном за счет населения. Выжить на их зарплату с семьей было нереально, а повышать ее было не из чего.
Ни реквизиция громадных монастырских имуществ, ни введение бумажных ассигнаций при Екатерине II не могли побороть коррупцию или разрешить проблему нехватки наличных денег на внутреннем и внешнем рынке. К этому времени в Забайкалье, на Алтае, а потом и на Урале появились первые российские золотые рудники. Добывать руду в шахте и переплавлять ее было дороговато. К концу XVIII века эти месторождения давали казне 300–400 килограммов в год. На медали и украшения вполне хватало, но для быстрорастущей экономики – капля в море. Для сравнения: уже насыщенная капиталами Европа умудрялась находить у себя в горах в два раза больше, чем добывали за год в России. При этом та же Европа ежегодно ввозила желтый металл из Африки (в полтора раза больше), из Мексики (в два раза больше), из Индии (в шесть раз больше), из португальских и испанских колоний Южной Америки (в двадцать раз больше!).
Иностранное золото становилось в России мощным фактором внешнего влияния. Им, к примеру, англичане оплатили государственный переворот и убийство императора Павла I в 1801 году. Особенно остро это обнаружилось в эпоху наполеоновских войн. Без английского золота русскую армию было бы просто не на что одеть и вооружить. В апреле 1814 года Александр I вошел в Париж победителем Наполеона и… должником Георга III.
Но именно в этом году на Урале закончил свои исследования горный мастер Лев Иванович Брусницын (1784–1857). Наблюдая ограниченность и крайнюю трудоемкость добычи золотой руды, он уже давно задался вопросом: нельзя ли обнаружить и добыть золото прямо в земле, там, где скалы уже разрушились. Несколько лет поисков и опытов дали блестящий результат. Осенью 1814 года он открыл первую в России скрытую золотую россыпь промышленного значения. Теперь драгоценный металл можно было не выламывать из скалы, а промывать. Это обходилось в несколько раз дешевле, а качество уже отобранного природой материала оказалось гораздо выше. Оставалось только найти закономерности залегания россыпей в природе.
Этим Брусницын занимался следующие девять лет. К 1823 году на Урале открылось уже 200 приисков россыпного золота, в том числе богатейший из них Царево-Александровский в районе города Миасс. В 1824 году император Александр I лично посетил его и даже принял участие в промывке песка. Через полчаса после начала работы царская лопата зацепила трехкилограммовый самородок, хранящийся ныне в Алмазном фонде. Самый крупный самородок в истории России, «Большой треугольник» весом 36 килограммов, тоже был найден на этом прииске в 1842 году.
Но это позже, а пока российская золотопромышленность только начинала набирать обороты. Прирост добычи в десятых годах XIX века составил 91 процент, а в двадцатых – почти 972 процента. В 1841–1851 годах при императоре Николае I Российская империя прочно заняла первое место в мире по золоту. Она одна добывала 45–47 процентов «всемирных денег». Помимо золота способ Брусницына открыл значительные россыпи еще более дорогой и редкой платины. Новые прииски десятками ежегодно открывались уже не только на Урале, но и в Сибири и на Дальнем Востоке. Если в 1822 году в циркуляре министра иностранных дел к представителям России при иностранных дворах в Западной Европе отмечалось, что положение государственной казны России почти безнадежно, а характерными чертами ее экономики являются постоянные дефициты, обесценение бумажных ассигнаций, сокращение государственных доходов, недостаток в обращении денежных знаков, упадок промышленности и торговли, многочисленные банкротства и масса налоговых недоимок, то уже к 1830-му «репутация русских финансов улучшилась настолько, что бумаги русские на заграничных рынках котировались постоянно по номинальной стоимости, чего ранее никогда не было».
В 1831 году император Николай Павлович I получил от своего министра финансов Егора Францевича Канкрина «в день Пасхи золотую плитку в 1 фунт 50 золотников, сплавленную из добытого золота из первоначально открытых в округе Колывано-Воскресенских заводов россыпей». Империя впервые за многие века почувствовала, что такое устойчивый курс рубля и бездефицитный бюджет. В стране была проведена денежная реформа, открывались новые банки (в том числе и старейший из ныне существующих – Сбербанк), целыми улицами строились красивейшие дворцы и соборы, прокладывались первые железные дороги, открывались инженерные и коммерческие училища, широко финансировались научно-технические исследования. Россия переживала экономический подъем, темпы которого будут превзойдены лишь позднее при императорах Александре III и Николае II, когда накопленные запасы золота позволят министру финансов Сергею Витте оплатить постройку самой протяженной в мире Транссибирской железнодорожной магистрали и ввести в обращение одну из самых крепких валют в мире – русский золотой рубль.
РЕШКА
Здесь в нашем рассказе можно было бы поставить красивую точку. Но на самом деле он далеко не закончен. У всякого процветания обычно есть и оборотная, темная сторона.
История открытия и использования русского золота еще таит в себе немало загадок. К примеру, почему поиски россыпей в России не были предприняты раньше?
Или стремительный рост русской золотодобычи в 1820-х. Случайно ли он совмещается с первым системным кризисом мировой экономики в конце 1825 года? А если мы отметим, что события лондонского кризиса буквально по дням совпадают с ростом напряженности в Санкт-Петербурге, закончившейся восстанием декабристов? Пожалуй, загадок станет только больше. Почему металлической основой его денежной реформы послужило не золото, а серебро, добыча которого в России оставалась на довольно низком уровне, так что его по-прежнему приходилось импортировать? Каким же именно образом министр распорядился попавшим в его руки богатством?
Вопросы не праздные хотя бы потому, что в период министерства Канкрина (1823–1844) столичный монетный двор продолжал печатать из золота не столько русские деньги, сколько… голландские. Более ста лет (с 1735-го по 1869-й) для финансирования заграничных экспедиций и отдельных агентов за рубежом Россия тайно чеканила нидерландские золотые дукаты («голландские червонцы») – международные средства платежа того времени. Вес и другие параметры русских «голландцев» точно соответствоали оригиналам. Их не подделывали, а, скорее, незаконно производили. В 1849-м Нидерланды окончательно прекратили чеканку своих дукатов, а Россия… чеканила их еще 20 лет штемпелем 1849 года. Поэтому дукаты 1849 года до сих пор встречаются в коллекциях очень часто, ведь только Россия отчеканила 4 350 190 таких монет!
Известно также, что Канкрин делал небезуспешные (и, к сожалению, быстро свернутые его преемниками) опыты по развитию платинового обращения в России. Первая платиновая монета в мире была выпущена именно в России. Платиновые червонцы Канкрина поначалу мало ценились на мировом рынке, что не помешало англичанам сразу же после его смерти не только «помочь» русским свернуть хождение таких денег, но и на десятилетия полностью перехватить скупку этого металла у хозяев уральских приисков...